От подъема до отбоя - Валерий Рогожин

Для страховки проверил, что окурков на территории не видно, шишек не нападало, в общем чистенько.

После территории завтрак. На завтрак шагаем радостно. Как курсанту проявить свою радость прилюдно, публично? Правильно. Идти с песней.

У каждого взвода есть своя строевая песня. Если со строевой подготовкой и вокалом ладится не очень, то перед завтраком можно дать кружок, второй по плацу с твердым шагом и бодрой песней. Редко, но бывало, когда взвод был не в настроении, песенная разминка затягивалась и в столовую приходили, когда большинство других подразделений уже покидали дом питания. Следует заметить, что пищу никто из посторонних никогда не присваивал и еда, пусть остывшая, но в полном ассортименте попадала по назначению.

Итак, хлеб выпекался на территории части, нормы на него какие-то были, но память их не донесла, поскольку хлеб ни белый, ни черный не ограничивался. Масло выдавали только на завтрак 20 грамм. По рассказам, где-то у кого-то старослужащие это масло отбирали, но у нас и в учебке, и в линейной части никогда никто на масляную пайку не покушался. И чай. В качестве горячего шла или картошка, или каша. Иногда макароны. На завтрак все это было в каком-то мясном бульоне или в чем-то похожем, по крайней мере с малюсенькими кусочками мяса. Иногда на завтрак давали рыбу и жареную, и вареную, но не часто. На ужин было овощное рагу, не каждый день, но раза четыре в неделю. Может шеф-повар его очень любил или врачи считали очень полезным, кто-то говорил, что овощное рагу – самое любимое блюдо жены командира полка. Врал, наверное. А там кто знает?

Кто и как колдовал с меню, сочетал блюда и рассчитывал белки с углеводами – не знаю, только через полгода у самого заморенного допризывника лицо превращалось, грубо говоря в морду, и начинало светиться от самодовольства и сытости.

Когда в девяностые годы стали раздаваться голоса, рассказывающие про то, что солдаты в армии голодают, я был просто шокирован. Ни тогда, ни сейчас я не могу себе представить голодающего солдата.

На обед давали обязательно первое – суп или щи, такие жирные, что на первых порах многие мучились от изжоги. На второе макароны или каша в компании с котлетой по нечетным и куском свинины по четным дням. Котлеты или свинина лежали на отдельной тарелке, ровно десять порций. Во главе каждого стола сидел сержант или старослужащий. Кто-то из них первым делом придвигал к себе тарелку с мясным блюдом, какое-то время брезгливо рассматривал котлеты или здоровенные куски сала с тонкими прослойками мяса. Затем отобрав наиболее мясосодержащие части блюда, остатки отодвигал в сторону курсантов. Как правило, желающих воспользоваться оставшимся продуктом находилось чрезвычайно мало. Даже привыкшие дома есть каждый день сало в самых разных видах украинцы, здесь от вареного сала отказывались почему-то.

С едой медлить не следовало. Если сержанту надоедало ждать, или он куда-то спешил по своим делам, или просто ему девушка плохое письмо прислала, а девушки ведь не понимают, что от их писем зависит иногда, если не жизнь, то, по крайней мере, благополучие, как минимум нескольких десятков человек (вот она женская ветреность), он мог скомандовать «Встать! Выходи строиться на улицу» и дымящиеся тарелки оставались нетронутыми, а глаза по-прежнему голодными. И в душе воцарялась неуютная сырая холодная осень и до ближайшего приема пищи была еще целая вечность.

4. Святая Мать Противогазная

Два года – это не вся жизнь, но всю жизнь будут вспоминаться эти два года

Сержант! У вас дневальный не стрижен, на ушах висит.

Короткими перебежками от меня и до следующего дуба бегом марш!

Если вам не нравятся эти сборы, мы вам устроим более другие.

Учебная батарея капитана Чекмарева готовилась к караулу. Подшивались, мылись, брились, драили сапоги, чтобы блестели лучше чем у комбата. Кто закончил с одеждой садился читать книги. Естественно, книги не художественные, а уставы, обязанности, инструкции и наставления. Все эти премудрости будут спрашивать на плацу на вечернем разводе караула. И только заступающие на кухню и в столовую спокойно ложились спать. Лишние два-три часа никому не повредят, тем более, что ночной сон обязательно укоротят на эти же два-три часа.

Наш третий взвод маялся без дела. Мы грустили. Все дело в том, что взвод совершенно случайно выиграл соревнование на лучшее подразделение. Тот кто выиграл, освобождался от службы в ближайший караул и шел в кино в офицерский клуб в воскресенье на дневной сеанс. Только были некоторые уточнения. В кино шли, если не было внеплановой работы. А внеплановая работа была всегда. И те, кто не шел в караул выполняли внеплановую. Делали ее, когда шла подготовка к разводу и наряду, работали, когда шел развод, бросались в прорыв на внезапные происки незапланированных работ, когда остальные стояли на постах, ликвидировали аврал, когда вся батарея отдыхала.

Мы были уже не самые распоследние салабоны, а несколько умудрённые солдаты, точнее курсанты, так как полк был учебный. Мы уже благополучно прослужили по два месяца, успели нахватать нарядов вне очереди, провести не одну ночь, отрабатывая их, и отстоять по два-три караула. Поэтому мы знали, что быть впереди, как впрочем и сзади, опасно для службы, для репутации да и для здоровья, пожалуй. Лучше всего золотая середина. Не даром говорят: «Не высовывайся – бит не будешь».

И всегда к подведению недельных итогов взвод старался получить пару небольших «залетов» вроде старого подворотничка у кого-нибудь или нечищеных сапог. Более грубые нарушения карались достаточно жестко, поэтому их старались избегать.

Но капитан Чекмарев, наш комбат – командир батареи, тоже был не лыком шит. Он тянул армейскую лямку уже более десяти лет, не то три, не то пять из них прошли в учебке (учебный полк, в котором готовят военных специалистов, будущих сержантов), где по праву считался одним из лучших командиров, и свое дело знал туго. Итоги недельных соревнований он подводил всегда сам. Как и по каким принципам он определял победителей, это был его личный секрет, в который он никого не посвящал. И каждую неделю в соревновании побеждал взвод на который меньше всего думали. Пытались даже устроить нечто вроде тотализатора, но никто ни разу так и не сумел угадать верно.

Неплановые работы – это вообще было сверхъестественное явление. Кто планировал плановые мероприятия я не знаю. Известно только, что все наиболее важные, наиболее тяжелые и самые срочные работы оказывались незапланированными. А если выпадал сладостный момент, когда все работы и плановые, и неплановые все-таки были выполнены, то происходило какое-нибудь стихийное бедствие в виде урагана, тайфуна, ливня, цунами, землетрясения и прочая, и прочая. Из поколения в поколение передают курсанты предание про то, как свободный от работы взвод, расположившийся благополучно подремать, был срочно поднят на уборку территории от снега, выпавшего в августе месяце. Таким образом даже свободные от работы курсанты были полностью обеспечены этой самой работой.

Итак, мы слонялись без дела или сидели в учебной комнате, пытаясь читать конспекты, а на самом деле ждали, когда же раздастся команда: «Третий взвод, строиться!»

И радостный момент наступил. Ожидание, хуже которого это только догонять, наконец закончилось.

Построение надолго не затянулось. Взвод разбили на две группы. Одну отправили на плац, чтобы срочно подготовить его к вечернему построению на развод, т.е. очистить от снега, который шел, не прекращаясь. Вторая группа выехала на железнодорожную станцию разгружать уголь.

Затем следовало убрать территорию двора, закрепленную за взводом, установить на плацу две большущие палатки (человек на пятнадцать каждая), разместить в них печки-буржуйки и поддерживать в палатках температуру градусов 16. Вся трудность заключалась в том, что плац был заасфальтирован, асфальт портить категорически запрещалось, а алюминиевые колышки, которыми крепились палатки в асфальт ну никак не соглашались залазить.

В конце концов палатки были установлены, печки растоплены. В палатках остались двое дежурных, а мы двинулись в сушилку, чтобы хоть чуть-чуть просушиться. Приехали наши «угольщики», мы отправились на ужин, ожидая, что уж после ужина нам доведется отдохнуть, но не тут то было.

Сразу после ужина из взвода был сформирован летучий отряд помощи наряду по кухне. Почистить картошку на утро, помыть посуду, так как посудомоечная машина вышла из строя, убрать территорию. В общем вскоре после 12 мы освободились и отправились отдыхать.

За ночь нас подняли всего один раз, разгрузить фуры с какими-то грузами и это было везением. Могли поднять раз пять.

Утро начиналось на полчаса раньше с уборки территории. Затем уборка плаца, разгрузка грузов, помощь роте КЭЧ, которая… и прочая, и прочая, и прочая. Работа, работа, работа.